10 лет российских реформ глазами россиян

(аналитический доклад)

Институт комплексных социальных исследований РАН
Российский независимый институт
социальных и национальных проблем

Представительство Фонда им. Ф. Эберта в РФ

(Окончание. Начало в №№ 2 и 3/2002.
Печатается в сокращении)

 

 

9. Произошло ли нравственное перерождение россиян?

 

В череде различных перемен и потрясений, которые принесли России последние десятилетия, нельзя не отметить изменений морального климата в обществе. Как стало принято (и даже модно) считать, подобные изменения состояли в утрате нравственных ориентиров, размывании границ между добром и злом, общем падении нравов. Однако, действительно ли эрозия нравственных устоев достигла некой критической точки, за которой можно ожидать духовного перерождения общества?

Данные настоящего исследования показывают, что проблема изменения качества морально-нравственных взаимоотношений людей волнует и «задевает за живое» значительное число наших сограждан. Общий тон оценок тех перемен, которые произошли в этой сфере, носит в целом негативный характер. Так, многим респондентам (35,1%) падение морали видится как одна из наиболее серьезных потерь, которую понесло российское общество в результате реформ (большее беспокойство вызывает лишь снижение уровня жизни населения). В нашем исследовании 2000 г., оценивая изменения, произошедшие в людях и отношениях между ними за последние 10 лет, большинство опрашиваемых отметили рост агрессивности - 91,1%, цинизма - 83,9% и, напротив, ослабление таких качеств, как честность, доброжелательность, искренность и бескорыстие - от 81,6 до 85,7%.

Что же стоит за этими оценками - реальное падение нравов всего общества либо «выпадение» из нормативного пространства отдельных групп и слоев населения, прежде всего тех, которые оказались в атмосфере «неустроенности», не приспособились (не сумев или не захотев) к новой реальности и потому отвергают ее?

Данные исследований свидетельствуют, что за последнее десятилетие по большинству включенных в сопоставление позиций действительно наблюдается сужение сферы распространения моральных норм. В первую очередь это касается норм гражданской морали, опирающейся на честность и законопослушание. Так, за рассматриваемый период заметно снизилось осуждение таких поступков, как покупка краденых вещей (на 26,0%), присвоение найденных вещей, денег (на 25,0%), политическое убийство (на 11,0%), сопротивление милиции (на 9,0%). Наблюдается более снисходительное отношение и к такому противоправному поведению в социально-экономической сфере, как дача взяток и уклонение от налогов. В то же время нельзя сказать, что трансформация моральных норм идет только по нисходящей - в сфере частной жизни некоторые моральные ограничения, во всяком случае на вербальном уровне, приобретают б?льшую значимость. В первую очередь это касается гомосексуализма и лесбиянства (осуждающих это за последние 10 лет стало больше на 16,0%), абортов (на 8,0%), сознательного обмана кого-либо для достижения своих целей (на 8,0%) (см. табл. 40).

Таблица 40

Распространенность негативной оценки различных действий в России в 1990 и 2000-2001 гг.¹, в %

	1990	2000-2001
Покупка краденых вещей	90,0	64,0
Присвоение найденных вещей, денег	59,0	34,0
Политическое убийство	93,0	82,0
Сопротивление милиции	43,0	34,0
Дача взятки	70,0	65,0
Уклонение от налогов	67,0	62,0
Безбилетный проезд в транспорте	20,0	17,0
Проституция	60,0	57,0
Употребление наркотиков	93,0	91,0
Самоубийство	67,0	72,0
Сознательный обман в своих целях	46,0	54,0
Аборт	11,0	19,0
Сексуальные связи с человеком своего пола	68,0	84,0

Таким образом, тенденция общего снижения значимости различных моральных норм действительно существует, причем основную долю снижения дают нормы институционализированные, прежде всего - зафиксированные в законодательстве. Тем не менее, данные нашего исследования не отражают обвального падения морали, как это можно было предполагать, исходя из довольно тревожных общих оценок. Более того, полученные данные позволяют судить о мировоззрении россиян в целом, особенно в сфере частной жизни, как о вполне корректном в морально-нравственном отношении. Так, подавляющее большинство опрошенных уже достигли либо стремятся в жизни к таким целям, как воспитание хороших детей (96,8%), приобретение надежных друзей (97,4%), честно прожитая жизнь (96,4%), создание счастливой семьи (95,9%) (см. табл. 41).

Таблица 41

Оценка собственного успеха в достижении жизненных целей, в %

Удалось ли Вам достичь следующих целей	Уже достиг	Стремлюсь, мне это по силам	Стремлюсь, но вряд ли смогу добиться	Нет в жизненных планах
Честно прожить свою жизнь	57,2	28,4	10,8	3,6
Воспитать хороших детей	48,4	39,9	8,5	3,2
Иметь надежных друзей	66,7	16,9	13,8	2,6
Создать счастливую семью	54,8	25,5	15,6	4,1

Что же касается реального поведения людей, а точнее - признания своего личного участия в действиях, вызывающих неодобрение большинства населения, то это показывают данные таблицы 42. Как видно, по большинству позиций (за исключением курения и употребления крепких спиртных напитков, к которым общество относится снисходительно) не более 5% населения заявляют о том, что они сами часто совершают те или иные не одобряемые обществом поступки. При этом доля тех, кто не хотел отвечать на эти вопросы, достаточно велика, особенно в части уклонения от налогов и других, корыстных по своей сути действий. Попытка «замаскировать» свое поведение, отклоняющееся от общепринятых рамок, свидетельствует о том, что, несмотря на некоторое «расшатывание» моральных устоев, их роль в формировании отношения людей к осуждаемым обществом формам поведения, в первую очередь - собственного, все еще достаточно существенна. В противоречивом сочетании, с одной стороны, - снижения по отношению к самому себе морально-нравственной планки, а с другой - стремления «сохранить свое лицо», выглядеть достойно в глазах других людей, заключается один из характерных моментов взаимоотношения человека и общества в сегодняшней России.

Таблица 42

Оценки ситуаций, характеризующие принятие/непринятие определенных моральных норм, в %

Приходилось ли Вам:	Да, часто	Редко	Сам не делал, но не осуждаю	Нет, я против этого	Не хочу отвечать
Курить	38,9	14,5	11,5	32,8	2,4
Пить крепкие спиртные напитки	30,6	42,4	4,6	16,4	6,0
Сознательно обманывать кого-то для достижения своих целей	4,8	22,4	11,5	54,2	7,1
Употреблять наркотики	0,6	3,7	2,2	91,2	2,4
Давать взятки	2,9	12,4	15,0	64,7	5,0
Уклоняться от налогов	3,4	4,9	22,1	61,5	8,1
Использовать сексуальные связи для достижения корыстных целей	0,5	2,1	18,0	71,1	8,3
Иметь сексуальные отношения с человеком своего пола	0,3	0,2	9,1	84,2	6,1

Последнее десятилетие для страны стало временем «игры без правил». В этих условиях активная деятельность оказалась неразрывно связана с нарушением существующих норм, прежде всего - закона. Даже те, кто возможно и не хотел бы переступать некоторые принятые рамки, вынуждены это делать. Данные нашего исследования свидетельствуют о том, что распространение моральных норм сегодня тесно коррелирует с успешностью респондентов в самореализации и умением приспосабливаться к новым условиям. Иначе говоря, визитной карточкой высокого социального статуса и уровня благополучия представителей тех или иных групп становится их слабая «привязка» к существующим в обществе (и существовавшим ранее) моральным устоям. Достаточно отметить, что среди тех, кто за прошедшие десять лет сумел существенно повысить свое социальное положение, вдвое реже осуждается сознательный обман (26,8% по сравнению с 54,5% в группе стабильного социального положения), примерно в полтора раза - дача взяток и уклонение от налогов (осуждение взяток в группах повысившегося и стабильного статуса составило 41,5% и 65,5%, осуждение уклонения от налогов - соответственно 26,8% и 60,8%). В группах же с отрицательной динамикой социального положения фиксируется гораздо более жесткое следование традиционным моральным нормам, причем, чем значительнее «сползание вниз» в социальной иерархии, тем жестче оценка традиционных норм (см. табл. 43).

 

Таблица 43²

Оценки ситуаций, характеризующие принятие/непринятие моральных норм респондентами с различной динамикой социального статуса, в %

Приходилось ли Вам:	Социальный статус за период реформ:
	Сильно повысился	Умеренно повысился	Остался прежним	Умеренно снизился	Сильно снизился
Сознательно обманывать кого-то для достижения своих целей: да нет, но не осуждаю нет, я против этого	31,7 34,1 26,8	55,6 11,3 26,1	28,2 10,3 54,5	23,0 12,2 58,4	15,5 10,0 68,2
Давать взятки: да нет, но не осуждаю нет, я против этого	26,8 29,3 41,5	28,4 23,3 40,9	15,0 16,3 65,5	11,6 13,6 69,3	12,4 9,7 75,0
Уклоняться от налогов: да нет, но не осуждаю нет, я против этого	26,8 17,1 26,8	17,9 27,6 46,7	7,9 22,6 60,8	6,4 22,8 63,1	3,9 17,7 73,5
Использовать сексуальные связи в корыстных целях: да нет, но не осуждаю нет, я против этого	- 26,8 70,7	4,7 31,9 53,3	3,2 18,7 71,8	1,7 16,3 72,3	2,2 10,7 81,3
Иметь сексуальные отношения с человеком своего пола: да нет, но не осуждаю нет, я против этого	- 4,9 75,6	1,2 19,1 76,3	0,3 12,9 82,9	0,5 7,2 84,8	0,7 3,2 91,5

Во многом специфика морально-нравственных установок групп, различных по направлению и темпам социальной мобильности, связана с фактором возраста. Действительно, группы восходящей социальной мобильности характеризуются более молодым возрастным составом, а снижение социального статуса часто обуславливается выходом из трудоспособного возраста. Восприятие же морали молодым поколением, как известно, всегда отличается от ориентаций людей старших поколений. Для молодежи моральные ограничители подчас играют очень условную роль и не рассматриваются ими в качестве регуляторов поведения даже на вербальном уровне. Представители же старших возрастных групп более консервативны и привержены традиционным взглядам на мораль (впрочем, иногда эта приверженность выглядит весьма лукавой: - трудно, например, поверить в то, что среди людей старше 60 лет за всю их жизнь не более 8,2% никогда не прибегали к сознательному обману). Данные таблицы 44 демонстрируют, в общем-то, ожидаемое распределение оценок - по всем позициям представители старших возрастных групп гораздо более жестки в оценке рассматриваемых поступков

Таблица 44

Оценки ситуаций, характеризующие принятие/непринятие моральных норм респондентами различных возрастных групп, в %

Приходилось ли Вам:	Возраст
	До 21 года	22-26 лет	27-30 лет	31-40 лет	41-50 лет	51-60 лет	Старше 60 лет
Сознательно обманывать кого-то для достижения своих целей: да нет, я против этого	53,9 30,9	44,0 32,0	44,8 31,0	33,3 43,0	23,3 58,7	12,7 70,9	8,2 79,3
Давать взятки: да нет, я против этого	15,8 50,7	24,6 43,4	21,4 51,0	20,6 58,5	16,3 65,4	9,9 76,5	5,7 84,2
Уклоняться от налогов: да нет, я против этого	10,5 42,8	12,6 41,1	13,1 49,0	11,8 54,5	9,7 62,0	3,8 75,6	1,4 81,5
Использовать сексуальные связи для достижения корыстных целей: да нет, я против этого	3,9 48,7	2,3 49,7	4,1 63,4	4,5 66,4	1,9 75,1	1,9 81,2	0,5 88,3
Иметь сексуальные отношения с человеком своего пола: да нет, я против этого	- 62,8	0,6 72,6	2,1 80,7	0,9 84,5	0,6 87,8	- 90,1	0,3 92,1

В столбцах сумма ответов менее 100%, поскольку не включены позиции «делать этого не приходилось, но не осуждаю» и «не хочу отвечать». Позиция «да, приходилось» включает сумму ответов по вариантам «да, часто» и «редко (только пробовал)».

Однако даже при исключении из массива ответов респондентов двух старших и двух младших возрастных групп распределение оценок все равно подтверждает вывод о тесной связи социального и финансового преуспевания с необходимостью отступления от традиционных норм морали. Так, в составе населения в возрасте 27-50 лет, сумевших повысить свой социальный статус, сознательный обман неприемлем для 39,1%, тогда как среди тех, чей статус снизился, - для 62,3%; дача взяток - соответственно для 52,1% и 74,6%; уклонение от налогов - для 49,7% и 72,3%; использование сексуальных связей в корыстных целях - для 68,0% и 77,7%.

Таким образом, формируется новое восприятие морали. Решаясь на поведение, экономически и социально выгодное, но идущее вразрез с традиционными моральными предписаниями, определенные слои общества (прежде всего преуспевающие) задают новый образец одобряемого и поощряемого.

В ситуации, когда государство не может обеспечить необходимого соответствия между моральными рамками деятельности и ее экономической эффективностью, в обществе складываются социальные нормы, закрепляющие терпимое отношение к нарушению формальных правил и рассматривающие обман государства как общественно-приемлемое поведение. Так, по данным нашего исследования, сегодня только каждый пятый респондент (19,6%) считает безусловное законопослушание незыблемым правилом повседневного поведения, 46,2% заявляют, что законы надо соблюдать, но только если это делают сами представители органов власти, а еще 26,0% говорят, что не так важно, соответствует ли что-либо закону или нет - главное, чтобы это было справедливо.

Однако нынешнее принятие наиболее активными группами общества правил «игры без правил» носит не органичный характер, вступая в противоречие с естественным стремлением людей к порядку, определенности, возможности жить в согласии с самим собой и окружающим миром. Наши данные свидетельствуют о существенном росте в последние годы ценности сильного государства и закона. За последние 6 лет в полтора раза выросла доля тех граждан, которые считают, что сегодня именно идея укрепления России как правового государства могла бы вдохновить людей, сплотить их во имя общих целей (с 30,3% в 1995 г. до 46,5% в 2001 г.). Растет ценность равенства всех граждан перед законом как абсолютно необходимого элемента демократического общества (с 53,9% в 1998 г. до 83,0% в 2001 г.). Россияне озабочены ростом коррупции - в числе первоочередных задач, которые население считает приоритетными в деятельности президента В. Путина, преодоление коррупции заняло третье место (41,9%). Значимее оказались только окончание войны в Чечне (56,9%) и преодоление бедности и нищеты (53,6%). Причем, 31,2% россиян высказываются за крайне жесткие меры преследования коррупционеров, вплоть до смертной казни, а еще 57,1% считают, что за это следует привлекать к суду с конфискацией имущества (общая же доля населения, выступающего за решительные меры против коррупции, возросла с 75,1% в 1994 г. до 88,3% в 2001 г.). При этом стремление к законности и упорядоченности в большей степени свойственно именно социально мобильным группам населения.

Суммируя, можно сказать, что за прошедшее десятилетие, несомненно, произошло некоторое падение уровня морали россиян. Сужение сферы распространения моральных норм шло в первую очередь по линии взаимодействия с государством, в экономической деятельности. При этом движение вверх по социальной лестнице наиболее активных групп населения было тесно связано с выходом за традиционные моральные границы поведения. Однако ослабление моральных ограничителей поведения людей - это скорее их вынужденная реакция на условия, в которые они были поставлены. Причем, реакция, которая еще не разрушила несущего каркаса морали российского общества и стремления большинства населения жить в условиях правового государства с соответствующей системой этических норм.

 

11. Состоялся ли в россии религиозный ренессанс?

Отражение в массовом сознании россиян противоречивого по своим результатам процесса реформ имеет свои особенности, обусловленные самим характером той или иной области жизнедеятельности. Скорые и болезненные перемены, наблюдаемые, например, в социальной сфере, порождали естественную защитную реакцию значительной части населения на внезапно возникшие сложности и тяготы жизни, а для многих - и на ее полную бесперспективность. Это наглядно и быстро фиксировалось в ситуативных представлениях, особенно тесно связанных с насущными материальными интересами людей.

Иначе и сложнее обстояло дело с явлениями культурно-цивилизационного порядка, в частности - религиозными представлениями. В отличие от идеологических и политических взглядов, религиозные убеждения более консервативны, на них непосредственно не влияет смена политического режима или способа хозяйствования. Тем не менее различные компоненты мировоззрения верующих в связи с новыми общественно-политическими и культурными условиями также претерпевают изменения.

Что же в этой связи выявили наши многолетние исследования характера и роли религиозного фактора в общественной жизни постсоветской России?

Начавшиеся в конце 80-х - начале 90-х годов политические и правовые перемены, ликвидация административных и нравственных притеснений верующих, принятие прогрессивного законодательства о свободе совести позволили религиозным организациям выйти из подневольного состояния, а верующим - свободно, без боязни исповедовать свою веру. Резко расширяется деятельность конфессий в самых разных сферах, в том числе образования, культуры, милосердно-благотворительной, хозяйственно-предпринима-тельской. Возрастает в общественном сознании престиж конфессиональных организаций, становится массовой тяга к религии прежде равнодушных к ней людей, все чаще наблюдается обращение к религиозной культуре интеллигенции, средств массовой информации, использование религии публичными политиками для решения своих утилитарных задач.

В силу этих и ряда других факторов исследования начала 90-х годов зафиксировали значительное увеличение доли населения, относящего себя к верующим (почти в 4 раза по сравнению с концом 70-х годов, когда лишь около 10% респондентов отнесли себя к верующим) и ослабление позиций безверия (количество убежденных атеистов снизилось с 25,0% до 11-12%). Именно подобные реальные явления побудили ряд авторов выступить с поспешными заявлениями о религиозном ренессансе, о России как стране всеобщей религиозности. Между тем и анализ качественных характеристик современной религиозности, и рассмотрение ее динамики на протяжении всего последнего десятилетия не подтверждают подобные суждения. Наши репрезентативные исследования, проводимые по единой методике и по схожей всероссийской выборке, показывают, что своеобразный религиозный бум первых пореформенных лет проходит. Ситуация становится стабильной, приостановился рост числа людей, относящих себя к верующим, и в этом плане религиозные организации исчерпали потенциал своего усиления (см. табл. 47).

Таблица 47

Распространенность религиозных верований среди россиян, в %

К числу каких людей Вы себя относите	1993	1995	1997	2000	2001
К верующим в Бога	39,0	50,0	35,0	43,0	38,0
Колеблющимся между верой и неверием	27,0	18,0	28,0	24,0	27,0
К верующим в сверхъестественные силы	11,0	6,0	9,0	4,0	7,0
К безразлично относящимся к вере и неверию	7,0	8,0	15,0	14,0	13,0
К неверующим	14,0	18,0	13,0	15,0	15,0

Разумеется, даже религиозная самоидентификация населения оставляет открытым вопрос о степени, глубине их религиозности, предполагающей единство убеждений и поведения. Более того, исследования показывают, что большинство верующих в Бога молятся лишь иногда, исполняют лишь некоторые религиозные обряды, отмечают лишь отдельные религиозные праздники. Да и само содержание веры у них в значительной мере лишено определенности - нередко религиозные идеи соседствуют с мистикой - верой в магию, колдовство, астрологию и т.д.

Обратим внимание и на то, что число опрашиваемых, заявляющих о своей конфессиональной принадлежности (например, 67,0% в 2000 г.; 68,0% в 2001 г.), всегда оказывается существенно больше тех, кто относит себя к верующим в Бога. Очевидно, что религиозная самоидентификация осуществляется не столько по принадлежности к той или иной религии, сколько на основе соотнесения себя с определенной культурой, национальным образом жизни, в значительной мере сформировавшимися под воздействием данной религии.

Подобное современное отношение к собственно религиозной практике, характерное, кстати, для многих развитых стран, свидетельствует о сложности и неоднозначности процесса, который нередко обобщенно обозначают «религиозным ренессансом». Можно полагать, что в новом столетии вопросы собственно веры и неверия будут решаться не под влиянием моды, а естественным путем, и станут делом свободного и осознанного выбора граждан. Это крайне важно для российского общества, где существуют около 60 конфессий и более половины членов которого - неверующие, безразлично относящиеся к вопросам религии или не определившиеся в своих мировоззренческих исканиях люди.

Суть диалектики эволюции религиозного комплекса в современной России состоит в том, что если собственно религия как мировоззрение и мироощущение, как область интимной веры исчерпала ресурсы своего расширения, то возможности социального и нравственного воздействия религии на образ жизни людей, их общественно-политические ориентации и поведение еще весьма значительны. Этому способствуют много факторов, в том числе общественная нестабильность, затяжной моральный и социальный кризис, отсутствие понятых и принятых народом светских концепций выхода из него, историческая память народа о патриотической деятельности церкви в самые трудные переломные периоды, выступление конфессий в защиту прав и достоинства обездоленных, простых людей, против распространившихся отрицательных явлений - бездуховности, цинизма, коррупции, наркомании и т.д.

Религиозные организации, в первую очередь самые распространенные - православие и ислам, активно используют эти возможности, что резко повышает их общественно-политический авторитет. Осуществляя многообразную социальную деятельность, они отстаивают свое видение по широкому кругу сугубо светских проблем - политики и экономики, культуры и экологии, науки и образования, межнациональных и международных отношений. Об этом свидетельствует и принятие ими специальных программных документов - «Основ социальной концепции РПЦ» (2000 г.), «Основных положений социальной программы российских мусульман» (2001 г.). Особо отметим, что Русская православная церковь, как и другие массовые традиционные религиозные организации, позитивно влияют на поддержание и культивирование нравственных ценностей, сохранение и развитие национальной культуры, поддержание гармоничных межэтнических и межконфессиональных отношений, обеспечение стабильности общества, его цивилизационной идентичности, что крайне актуально для сегодняшней России, находящейся в кризисном переходном состоянии.

Опросы стабильно показывают, что более 65% населения, то есть в том числе и довольно значительная часть неверующих, признают в той или иной мере авторитет церкви в социальных и моральных вопросах и, очевидно, хотели бы прислушиваться к ее голосу. Особенно велика потребность в том, чтобы религиозно-нравственные начала воздействовали на реальную, далекую от морали деятельность светских политиков. Не случайно во всех опросах религиозные организации по степени доверия занимали одно из лидирующих мест. Так, в опросе 2000 г. религиозные организации заняли по степени доверия третье место после президента РФ и армии, а в 2001 г. церковь разделила третье и четвертое места по рейтингу доверия с федеральным правительством.

Признание общественной функции религии проявилось и в ответах на вопрос о самом большом приобретении десяти лет российских реформ. Почти каждый четвертый россиянин (22,1%) указал среди таких приобретений «прекращение гонений за веру, усиление роли церкви в обществе».

Однако, перспектива того, чтобы общественная жизнь строилась на основе предписаний церкви (то есть клерикальное общество), отвергается населением, в том числе верующими. Так, клерикальную модель в православном варианте поддерживают только около 5% православных, не говоря об исключительно отрицательном отношении инославных, иноверцев и неверующих. Показательно, что в ходе настоящего исследованияпри ответе на вопрос: «Какая идея сегодня могла бы вдохновить людей, сплотить их для общих целей?» - выбор «идеи очищения общества через православную веру» занял последнее место (7,9%).

Таким образом, подавляющее большинство россиян, причем как верующие, так и неверующие, при положительной оценке возросшего авторитета и социально-нравственного влияния религиозных организаций одновременно хотело бы ограничить их деятельность именно рамками морали и нравственности, исключить прямое вмешательство в сферы, лежащие вне их конфессиональной компетенции, что соответствует и принципам Конституции РФ.

Понять динамику политических предпочтений и социальных ориентаций верующих в современной России помогает то, что основная масса верующих, как и других мировоззренческих групп, считает себя проигравшей от реформ, а их материальный уровень жизни одинаково низок. Поэтому у представителей сходных групп (по образованию, возрасту, полу, профессии и т.д.) безотносительно к их отношению к религии неизменно оказываются и одинаковые общественно-политические позиции - будь то чувства социального дискомфорта, нерадужные представления о собственной перспективе, неприятие механического насаждения иноземных стандартов, отношение к существующим политическим движениям и партиям.

Вместе с тем при общей схожести позиций среди верующей части общества больше проявляются государственнические, патриотические, коллективистские настроения, улавливается (пусть не очень сильно выраженная, но зато регулярно фиксируемая) тенденция большей непримиримости к проявлениям нравственной ущербности, социальной безответственности. При этом верующие склонны придерживаться относительно мягких способов реальных политических действий. Они более толерантны даже по отношению к тем явлениям и процессам, которые оцениваются отрицательно, и они меньше, чем неверующие, склонны участвовать в акциях протеста.

Злободневность и трудности обеспечения религиозной толерантности в современной России обусловлены рядом обстоятельств: сложным поликонфессиональным и полиэтническим составом населения; необходимостью регулярных усилий по поддержанию взвешенных, цивилизованных взаимоотношений между разными религиями и конфессиями, между традиционными религиями и новыми, в том числе эзотерическими, религиозными образованиями; между верующими и неверующими; не изжитой практикой нарушений конституционных норм самими должностными лицами; проявлением среди определенных групп населения экстремизма и различных форм нетерпимости по отношению к тем или иным верованиям и т.д.

Для России, как страны, познавшей в последнее время горечь национальных распрей, этнического эгоизма, даже этнофобии, особое значение приобретают позиция религиозных организаций, отношение верующих к названным вопросам. Это тем более важно, что националистические, экстремистские группировки в центре и на местах, местные элиты в своей борьбе за власть и материальные привилегии неизменно используют в той или иной мере религию, усугубляя тем самым межнациональную и межконфессиональную напряженность. А это - игра с огнем. Ведь если к существующим этническим противоречиям и конфликтам добавятся столкновения на религиозной почве, то последствия (как свидетельствует печальный опыт Ольстера, Индии, Пакистана, Боснии, Хорватии, Косово...) могут быть трагическими. К счастью, благодаря традиционной религиозной толерантности в России, здравомыслию религиозных руководителей, их моральному авторитету во многом были нейтрализованы попытки полномасштабного использования религиозного фактора в преступных целях этнократически настроенными и экстремистскими группировками. Достаточно отметить, что кровопролитные события в Чечне на стыке 20 и 21 веков вопреки стремлению сепаратистов не переросли в религиозную войну.

Общий позитивный толерантный настрой наших сограждан во взаимоотношениях этноконфессиональных общностей находит подтверждение и в ответах на различные вопросы, задаваемые в ходе социологического мониторинга. Так, в ходе настоящего опроса вновь очень небольшая доля населения (3,6%) посчитала, что иное вероисповедание оказывает негативное влияние на его отношение к другому человеку. Почти столько же (3,2%) сочло, что данное обстоятельство оказывает позитивное влияние. Основная же масса россиян исходит из того, что на отношение к другому человеку его вероисповедание никакого влияния не оказывает (73,7%).

В этом массовом безразличии - как верующих, так и неверующих - к вопросам веры в межличностных отношениях не следует усматривать какие-то негативные моменты. Наоборот, это свидетельство отсутствия помех для нормальных личностных взаимоотношений, невзирая на мировоззренческие различия. Подобное утверждение толерантных, рациональных начал можно считать серьезным показателем демократичности массового сознания, отсутствия предубежденности против представителей других этноконфессиональных общностей.

В целом результаты наших многолетних исследований показывают, что общественное мнение неизменно заинтересовано в диалоге последователей разных конфессий и мировоззрений, в устранении их предубежденности друг против друга, тем более - экстремистских проявлений этой предубежденности, в утверждении принципов толерантности и сотрудничества во имя общего блага.

 

13. Кризис ценностей или динамика ценностных ориентаций?

Как известно, ценностные ориентации - не просто одно из важнейших проявлений массового сознания. Это его ключевой компонент, по состоянию и направленности развития которого можно с высокой степенью уверенности судить о качественных характеристиках сознания масс. Вот почему в нашем многолетнем социологическом мониторинге анализ состояния и развития базовых ценностных ориентаций россиян под воздействием трансформационных процессов занимал центральное место. Сразу подчеркнем: полученные нами результаты не подтверждают весьма распространенные в 90-е годы суждения о потере нашими согражданами ценностных ориентиров, о глубоком дефиците и уж тем более полном вакууме ценностного сознания россиян. Всего этого не было и нет. А что же имело место?

Итоги нашего мониторинга дают основание сделать вывод о трех тенденциях в динамике базовых ценностных ориентаций населения России, имевших место за десятилетний период реформ в российском обществе. Первая тенденция охватывает трехлетний период начала реформ (1992-1995 гг.) и отражает сохранявшуюся в это время устойчивость основных жизненных ценностей россиян. Несмотря на возникшую остроту материальных проблем, крушение многих прежних идеалов и стандартов жизни, иерархия ценностных ориентаций до середины 90-х годов оставалась в российском обществе практически неизменной. В число ценностей-лидеров входили ценности, связанные с комфортностью внутреннего мира человека и его микромира: спокойная совесть, семья, интересная работа. В число же ценностей-аутсайдеров входили: власть, признание, успех; отмечалась также относительно небольшая значимость ценностей материального характера.

Вторая тенденция проявила себя в период 1996-1997 гг. и выразила качественные сдвиги в размывании ранее устойчивых и традиционных для России ценностных систем. Ценности духовно-нравственного характера, всегда преобладавшие в российском менталитете, начали вытесняться ценностями сугубо материального, прагматического характера. В отношении некоторых базовых жизненных ценностей знак их предпочтения сменился на прямо противоположный. Так, если в первые годы реформ две трети населения России отдавали приоритет ценности свободы над ценностью материального благополучия, то с 1996 г. более половины населения страны стали оценивать материальное благосостояние значительно выше ценности свободы. Причем коренные изменения в предпочтении этих двух базовых жизненных ценностей затронули примерно 30% россиян. Аналогичным образом поменялись местами ценность интересной работы с ценностью высокой зарплаты. И опять же в количественном плане смена этих ценностных предпочтений охватила почти треть населения страны.

Особое внимание обращает на себя тот факт, что в середине 90-х годов произошел серьезный сдвиг в отношении к такой очень важной для подавляющего большинства россиян ценности, как спокойная совесть. Если в течение первых лет социологического мониторинга именно эта ценность прочно занимала лидирующее положение в иерархии ценностных предпочтений населения страны и носителями ее являлись почти 95% россиян, то с 1996 г. ценность спокойной совести, хотя и оставалась ведущей, но с меньшей долей поддержки. А вот число людей, которые власть стали ценить выше сохранения спокойной совести, возросло к 1997 г. в три раза (с 6,0% до 18,0%). Заметим также, что за обозначенный период заметно уменьшилась часть населения, которая ранее предпочитала жить в условиях равенства возможностей для каждого, и наоборот, возросла часть населения с уравнительными устремлениями, которая стала выше ценить жизнь в условиях равенства доходов.

Причем качественные сдвиги в ценностном сознании россиян в период 1996-1997 гг. затронули и сферу демократических ценностей. Заметно упала значимость закона и таких демократических институтов, как многопартийность, представительные органы власти, выборы, референдумы. И наоборот, усилилась поддержка многими людьми авторитарных методов управления, возросла значимость сильной личности, способной навести в стране должный порядок.

Значительно (от 30% до 50%) увеличилась часть населения России, для которой стало характерным так называемое амбивалентное сознание, связанное с таким проявлением человеческой психики и натуры, которое выражается в раздвоении сознания, в одновременном стремлении к противоположным ценностям. Наиболее ярко это проявилось в, казалось бы, парадоксальном сочетании в сознании россиян приверженности нормативной демократии с тягой к «сильной руке»; в одновременной оценке выборов, свободы печати, наличия парламента как пустой видимости - и признании значимости прямых форм избрания главы государства, нежелании поддерживать роспуск парламента, ограничивать свободу слова.

Казалось, что массовое сознание россиян под натиском резкого падения уровня жизни и массированной идеологической обработки со стороны многих СМИ по привитию жизненных ценностей материального преуспевания (prosperity) как смысла жизни сдвинулось и начало принимать контуры, характерные для общества массового потребления. Возникло ощущение, что еще немного, и одним из главных последствий реформ можно будет считать слом традиционной для России модели ценностных приоритетов со всеми ее плюсами и минусами.

Однако в конце 90-х годов в динамике ценностных ориентаций россиян произошел новый перелом. С 1999 г. стала восстанавливаться тенденция доминирования в массовом сознании ценностей, которые являлись приоритетными в начале периода реформ, и всегда были характерны для российского менталитета. Вновь значимость спокойной совести и душевной гармонии стала бесспорной для подавляющего большинства россиян (94,0%). Две трети населения вновь стали отдавать приоритет ценности свободы, и лишь треть россиян продолжала ценить материальное благополучие выше свободы. К 2001 г. в массовом сознании вновь заметно возросла также значимость интересной работы, яркой индивидуальности, отчасти - политических прав и свобод. Восстановили свои позиции и все остальные базовые ценности (см. табл. 51).

Таблица 51

Динамика ценностных ориентаций россиян, в %

Ценностные ориентации	Предпочтения
	1993	1994	1995	1996	1997	1999	2000	2001
В своей жизни человек должен стремиться к тому, чтобы у него была спокойная совесть и душевная гармония	84,7	74,6	93,4	78,2	69,3	89,6	93,8	91,5
В своей жизни человек должен стремиться к тому, чтобы у него был доступ к власти, возможность оказывать влияние на других	11,9	15,1	5,9	12,4	17,7	10,4	6,2	7,9
Равенство возможностей для проявления способностей каждого важнее, чем равенство положения, доходов и условий жизни	75,2	64,8	72,3	59,8	56,4	65,9	71,8	61,2
Равенство доходов, положения, условий жизни важнее, чем равенство возможностей для проявления способностей каждого	18,4	23,8	23,7	37,2	38,9	34,1	28,2	37,0
Свобода - это то, без чего жизнь человека теряет смысл	55,7	58,4	70,6	41,7	39,5	59,9	66,3	61,2
Главное в жизни - материальное благополучие, а свобода второстепенна	41,1	31,5	27,1	56,7	58,3	40,1	33,7	36,6
Только на интересную работу можно потратить значительную часть жизни	54,8	51,0	62,7	44,9	31,2	49,6	57,6	57,1
Главное в работе - это сколько за нее платят	41,2	36,4	35,4	53,9	63,9	50,4	42,4	41,7
Выделяться среди других и быть яркой индивидуальностью лучше, чем жить, как все	50,6	47,8	52,7	31,9	35,1	-	46,5	49,1
Жить как все лучше, чем выделяться среди других	43,3	39,8	44,3	64,7	59,0	-	53,5	49,7
Человек должен жить в той стране, где ему больше нравится	54,7	45,7	52,5	54,1	56,8	45,0	43,7	44,6
Родина у человека одна, и нехорошо ее покидать	41,1	43,2	46,2	43,6	41,5	55,0	56,3	54,9
Свобода человека - это возможность быть самому себе хозяином	67,3	64,5	64,5	67,1	69,8	-	66,5	63,8
Свобода человека реализуется в его политических правах и свободах	29,1	24,4	24,4	23,9	22,7	-	33,5	34,3

Тем самым новые сдвиги в динамике базовых ценностных ориентаций приобрели противоположный знак. Маятник вернулся в исходную позицию и в целом восстановилась картина, характерная для периода начала реформ. Базовые ценности россиян продемонстрировали исключительную устойчивость и вернулись на свое исконное место.

Таким образом, вопреки многим расхожим представлениям, в настоящее время в России не наблюдается кризиса ценностей населения, по крайней мере в том, что относится к разряду «смысложизненных». Ценностные системы россиян показали свой довольно устойчивый характер. Исключение составили ценности, связанные с ролью материального благополучия, заработка, власти и т.п. В целом же, на протяжении последних лет иерархия основных ценностей россиян практически не менялась. И даже те ценности, которые явились исключением из этого правила, в последнее время вернулись на исходные позиции.

Все это позволяет сделать вывод о том, что процессы трансформации не затронули системообразующего основания ценностей россиян. Возможно, правильно будет даже обратное суждение - россияне потому и поддержали трансформационные процессы в России, что ценностные системы большинства из них входили в противоречие с ранее существовавшей официальной моделью ценностного сознания.

При всей парадоксальности подобного суждения, данные наших исследований подтверждают этот вывод. Действительно, для большинства россиян, вопреки расхожим суждениям, нехарактерны уравнительные настроения - весь десятилетний период реформ около двух третей населения выступает за равенство возможностей, а не за равенство доходов. Стабильно высокими остаются и показатели положительного отношения к конкуренции. Исключительно высока остается ценность свободы, понимаемой, впрочем, как возможность быть самому себе хозяином, а не как совокупность политических прав и свобод. Подробнее о соотношении ценностных систем россиян и идеалов рыночной экономики и демократии уже говорилось в других разделах данного доклада, поэтому зафиксируем лишь сам факт - ценностные системы большинства россиян обеспечивают устойчивое принятие ими идеалов демократического рыночного общества, их готовность продолжать реформы даже несмотря на ту тяжелую и зачастую неоправданно высокую цену, которую им пришлось заплатить за начало этих реформ в прошедшее десятилетие.

Будучи вполне совместима с основами современной модели экономического развития, ценностная система россиян отражает в то же время их национальный характер и психологию. Для них характерна сосредоточенность на своем «малом» мире, при котором «большой» мир, жизнь страны в целом, выступает определенным фоном.

Но чем же объяснялся своего рода перелом массового ценностного сознания 1996-1997 гг.?

Безусловно, ломка традиционной для России иерархии ценностных ориентаций имела в своем основании действие прежде всего социально-экономических факторов. В самом деле, могли ли жизненные ценности материального порядка не начать буквально «глушить» духовно-нравственные и демократические ориентации в условиях, когда более двух третей населения страны в течение многих лет реформирования общества решали для себя и своей семьи по сути одну основную задачу - задачу выживания. На период «ценностного обвала» приходится и тенденция нарастания прагматизации массового сознания, «уход в себя» значительной доли населения. На сдвиги в ценностных ориентациях свое влияние оказали и президентские выборы-96, проходившие в режиме торга власти с обществом: «Мы вам зарплату, пенсии, стипендии, а вы нам - свои голоса». Массовые разочарования после выборов, когда ситуация в стране стала не улучшаться, а в еще большей степени ухудшаться, не могли не обернуться для многих людей изменением жизненных ориентиров.

В то же время необходимо иметь в виду, что трансформационные процессы, которые идут в стране, проявляются не столько во внутреннем кризисе ценностных систем, сколько в сосуществовании групп населения с полярно различными ценностными системами и изменении их численности по отношению друг к другу. Главными дифференцирующими факторами при этом выступают возраст и место жительства.

Наиболее последовательно выражены установки на западный путь развития, либерально-демократические ценности (равенство возможностей, свобода, возможность сильной социальной дифференциации) в группе молодежи до 30 лет (см. рис. 13).

Рисунок 13. Сравнительная значимость различных ценностей в некоторых возрастных группах, в %

Возрастные особенности отражаются на распространенности и значимости и других ценностей. В целом можно сказать, что с возрастом:

1) растет ценность внутреннего мира и практически до нуля падает ценность власти, возможности влиять на других;

2) растет ценность содержания работы и падает значимость заработка;

3) возрастает поддержка «закрытости» общества - очень резко падает лояльность к эмиграции за рубеж и растет неодобрение тех, кто покидает Родину;

4) индивидуалистическая ориентация заменяется на прямо противоположную и, начиная примерно с 50 лет, доминирующей становится конформистская ориентация.

В то же время есть и некоторые консенсусные ценности, общие для всех возрастных групп. К их числу относится, например, ценность интересной работы (ее разделяют от 59,5% в группе до 21 года до 65,9% в группе старше 60 лет). К такому же типу консенсусных установок относятся и убеждения в важности для России «твердой руки», которая наведет в ней порядок, или того, что «Россия - особая цивилизация», которая не может жить по тем же правилам, что и современные западные страны. Хотя процент разделяющих эти взгляды в различных возрастных группах колеблется довольно сильно, все же во всех этих группах они составляют большинство.

На иерархию ценностных систем и на происходящие в них качественные сдвиги оказывают огромное влияние региональные особенности массового сознания. Для более яркой иллюстрации этого стоит привести характеристики ценностных ориентаций населения двух весьма самобытных регионов, воплощающих различные типы российской ментальности, - Московского и Центрально-Черноземного.

В чем же специфика ценностных ориентаций населения Москвы? Как показывают наши исследования, жители столицы широко ориентируются на собственные силы, а ценностное сознание их носит преимущественно индивидуалистический характер, близкий западному менталитету. Жители Москвы демонстрируют максимальное неприятие жесткой авторитарной власти, придают большое значение ценности свободы, причем понимая ее как набор определенных политических прав. В целом москвичи в большей степени, чем в других регионах, настроены на развитие страны по пути рыночной модернизации.

Что же касается ценностного сознания жителей Центрально-Черноземного региона, то для него характерна преимущественно патерналистски-конформистская ориентация. Именно здесь наиболее широко распространены уравнительные тенденции, ориентация на общество равных доходов. И вместе с тем здесь имеет место весьма толерантное отношение населения к людям, разбогатевшим за годы реформ. Это, вероятно, в значительной степени объясняется традиционным уважением в этом регионе к зажиточности. Свобода для жителей Центрального Черноземья достаточно значима, но трактуется она прежде всего как воля, как возможность быть самому себе хозяином. Западная интерпретация свободы здесь слабо воспринимается. Зато гораздо сильнее, чем в Москве, в этом регионе выражена потребность в сильном лидере, «жесткой руке». Как и в других регионах - носителях традиционной российской ментальности - сдвиги в ценностном сознании выразились здесь в первую очередь в ослаблении духовно-нравственных и демократических ориентиров и в усилении значимости материальных факторов.

В этой связи нельзя не отметить, что российское общество никогда не было однородным с точки зрения господствовавших в нем ценностей. «Западники» и «славянофилы», «либералы» и «державники», «индивидуалисты» и «коллективисты» - все это разные грани извечного спора между двумя принципиально различными моделями ценностных систем, который уже не одно столетие делит российское общество на части. Вот и сейчас через все общество проходит водораздел, все глубже осознаваемый людьми и разделяющий россиян на носителей традиционалистской, в своей основе, российской ментальности и западной индивидуалистической ментальности.

Таким образом, в России в настоящее время сосуществуют две различные модели ценностного сознания. Одна из них тяготеет к постиндустриальной индивидуалистической модели ценностей западного типа, а другая - связана с носителями традиционалистской российской ментальности и тяготеет к патриархально-коллективистской модели ценностей.

Если ранее грань между носителями этих ценностных систем была размыта, то теперь о них можно говорить как о двух достаточно четко оформившихся группах. Результаты наших исследований позволяют определить их примерное количественное соотношение. Приверженцы индивидуалистической системы ценностей составляют не более 25%-30% населения. Носителей традиционалистской модели ценностного сознания примерно 35%-40%. Остальную часть населения - 30%-40% - составляет группа с противоречивым типом ценностного сознания. Именно из этой группы пополняется та часть населения, которая начинает принимать индивидуалистическую систему ценностных ориентаций.

Как показывают результаты наших исследований, обострение психоэмоционального состояния в период реформ коснулось прежде всего той части населения страны, которая выступала носителем традиционалистской российской ментальности. Причем это обострение усиливалось формированием устойчивого комплекса ощущений, что «все вокруг не так», а также исчезновением привычных источников существования, привычных устоев и ориентиров жизни, запутанностью понимания в рыночных условиях того, «что такое хорошо, а что такое плохо».

Очевидно, что многолетние материальные проблемы, нарушение духовно-психологического равновесия именно у этой части населения и привели во второй половине 90-х годов к качественному сдвигу в ценностных ориентациях россиян. К сдвигу, который являлся своего рода попыткой адаптации к новым условиям жизни. Ведь если прежняя система ценностей не обеспечивала эффективного выживания, а повлиять на происходящие вокруг процессы люди были не в состоянии, единственной адекватной реакцией с их стороны могло явиться стремление изменить самих себя, свои представления о принципах и ценностях современной жизни.

Заключение.

Последнее десятилетие знаменовало собой в России быстрые, всеохватывающие изменения, которые затронули все сферы жизни россиян. Эти изменения, по сути революционного характера, происходили по классической для всех революций схеме - «революция ожиданий», эйфория и подъем, затем разочарование, психологический спад и, наконец, стабилизация экономической и политической системы, сферы социальных отношений, массовых умонастроений и социальных чувств.

На начальном этапе российских реформ в общественном сознании возобладал некий умозрительный идеал, сконструированный из фрагментов, с одной стороны, советской системы (социальная справедливость, государственный патронаж и т.п.), а с другой - из отдельных норм и принципов, заимствованных из западного образа жизни (высокий жизненный стандарт, свобода выезда, свобода слова, выборность органов власти и т.п.). Можно, конечно, спорить о том, насколько эта модель была реализуема, но фактом является то, что представления общества о базовых ценностях и целях развития страны очень скоро разошлись с той моделью жизнеустройства, которая утверждалась на глазах людей в действительности и которую можно определить формулой «каждый за себя, один Бог - за всех». Негативное развитие событий в начале-середине 90-х годов (экономический спад, задержки зарплат, снижение жизненного уровня, чеченская война, олигархизация власти и т.д.) лишь усугубили резкий «откат» общественного мнения.

Разрыв между идеальной моделью реформ и ее практическим воплощением стал очевиден очень быстро, и тем не менее на протяжении ряда лет (1992-1998 гг.) общество мирилось с предложенными правилами игры. В эти годы между обществом и властью существовал своеобразный негативный консенсус по принципу «Вы нам не мешайте, и мы вам мешать не будем». Тогда еще сохранялась, прежде всего для активной и адаптивной части населения, иллюзия возможности существования вне и помимо государства. Однако кризис августа 1998 г. девальвировал не только зарплаты и вклады большинства населения, но и подобного рода иллюзии. Именно с этого момента наши исследования и исследования других социологических центров стали фиксировать определенную рационализацию и прагматизацию массового сознания, формирование общественного запроса на эффективную и дееспособную власть, который нашел отражение в избрании президентом страны В. Путина.

В свое время некоторые политики и эксперты окрестили подобный запрос как запрос на авторитаризм. Но даже если его и можно назвать таковым, то вряд ли стоит в этом усматривать антидемократизм массового сознания россиян. Ведь вся политическая практика 90-х годов с очевидностью показала народу: в условиях слабого государства и верхушечной демократии реальные и наиболее существенные свободы и права граждан беззащитны. Тем самым мы имеем дело с парадоксальной ситуацией, когда массовый запрос на авторитаризм выступает как массовое устремление к защите личной свободы.

Двухлетний период президентской деятельности В. Путина в целом оправдал ожидания большинства населения. На изумленные вопросы тех, кто мало знаком с российским менталитетом и пытается понять, что же такое было сделано за это время, чтобы россияне были довольны деятельностью президента, можно ответить: не ищите прямой увязки экономического и политического, экономического и духовно-психологического. Уверуйте в то, что для короткого исторического отрезка в два года было достаточно вернуть россиянам чувство собственного достоинства, понимание того, что взят курс на укрепление государственности, порядка и законности, уважение к истории страны, к ее неоспоримым достижениям и ценностям, повышение авторитета страны во внешнем мире.

При этом, конечно, были очень важны и социально-экономические меры, принятые по ликвидации задолженностей государства по выплатам зарплат и пенсий, регулярному «подтягиванию» беднейших слоев населения к уровню прожиточного минимума, обеспечению общей экономической стабильности в стране. Добавим к этому личные качества В. Путина - активно-деятельный стиль работы (особенно на фоне прежнего президента страны), публичный характер разработки и принятия многих политических решений, касающихся интересов широких слоев населения, подчеркнутая ориентация на мнение большинства, на открытый и регулярный диалог власти и общества. Одним словом, чтобы лучше понять феномен В. Путина и его роль в десятилетней истории современных реформ в России, надо учитывать не только оппозиционно-ревнивые экспертные оценки, но и особенности массовой российской психологии, в которой столетиями жили, продолжают жить и будут жить по крайней мере еще несколько десятилетий надежды на «Отца Отечества», который, если и не накормит досыта, то справедливо рассудит, а если и «зажмет», то сохранит свободу и волю как исконные ценности россиян.

Признавая с позиции основной части населения позитивную роль двухлетней деятельности нынешнего президента в стабилизации политической, социально-экономической и духовно-психологической обстановки в стране, следует признать и другое: активность и усилия В. Путина не смогли за столь короткий срок перекрыть общий печальный итог десятилетнего реформирования России. О том, что этот итог не может считаться положительным с позиции массового восприятия, говорит уже то, что лишь каждый восьмой россиянин считает себя выигравшим за годы реформ, а почти каждый второй - проигравшим. Даже если объединить долю тех, кто выиграл, с теми, кто сохранил свое положение сравнительно с дореформенными временами, все равно доля проигравшего населения окажется преобладающей. И это несмотря на то, что за последние два года количество наших сограждан, относящих себя к проигравшим, сократилось на 12%. Можно представить, сколь внушительным оказался бы негативный потенциал психологического состояния общества к десятилетнему юбилею реформ, если бы не позитивные тенденции в развитии страны последнего времени.

Главная составляющая данной тенденции, на наш взгляд, - это все более заметное вычленение, развитие и укрепление в структуре российского общества среднего класса. Причем, речь идет не столько о приводимых в докладе его количественных параметрах (в конце концов они подвержены объективным колебаниям в зависимости от экономической конъюнктуры), сколько о его сложившихся качественных характеристиках. К настоящему времени, как показывают наши исследования, к ним можно отнести:

- высокий по сравнению с другими слоями общества уровень адаптированности к рыночной экономике, позволяющий реализовывать в целом успешную экономическую стратегию, в которой значительное место принадлежит предпринимательской деятельности и самозанятости;

- высокая социальная мобильность и гибкость, ориентация на максимальное использование своих ресурсов, главным из которых является высокое качество рабочей силы и готовность к дальнейшему повышению стоимости своего «человеческого капитала» (повышение квалификации или смена профессии, готовность сменить место работы и жительства, овладение компьютером и иностранными языками);

- иное, по сравнению с другими слоями общества, отношение к государству и социальному неравенству. В отличие от довольно распространенных в обществе патерналистских и эгалитаристских настроений, средние слои общества в большей степени склонны толерантно относиться к социальному неравенству и полагаться на собственную активность как необходимое и естественное условие жизненного успеха;

- ориентация на социальное рыночное хозяйство, ценности индивидуальной свободы, приоритет частной собственности как доминанты экономической составляющей их мировоззрения, а также достижительные мотивации (ориентация на карьеру, материальное благосостояние, престижную работу) как движущий стимул их поведения.

Вместе с тем, анализ результатов как настоящего, так и других наших исследований свидетельствует о том, что если наличие среднего класса как части социальной структуры общества не вызывает сомнения, то процесс его складывания как относительно целостной социальной общности в России еще далек от завершения. Средний класс по-прежнему представляет собой своеобразный «перекресток» мобильностей, когда самые интенсивные подвижки в обществе происходят либо внутри среднего класса, либо между ним и другими слоями общества. Отсюда - трудности с попытками четко зафиксировать границы среднего класса, поскольку они подвижны и изменчивы.

Отмечая основную позитивную тенденцию в развитии социальной структуры современного российского общества, необходимо выделить и главную социальную проблему пореформенной России: сохранение значительной доли населения, имеющей малообеспеченный и нищенский уровень жизни. Симптоматично в этой связи, что почти каждый четвертый россиянин отнес себя к низшему классу, а половина населения страны, с точки зрения интересов общества и с позиции личных интересов, главный «приговор» десятилетнему периоду реформ связала с падением жизненного уровня народа.

Отчасти сглаживает ситуацию одна из сущностных ментальных особенностей россиян, когда дефицит материального компонента повседневной жизни компенсируется наличием хорошей семьи, возможностями интересной работы, успехами детей, надежными друзьями и т.п. Именно поэтому не следует удивляться тому, что при широко распространенной в России бедности, только 15% населения в целом оценивает свою жизненную ситуацию как плохую.

Что же касается социальных сил, с которыми россияне связывают свои надежды на возрождение страны, то можно констатировать, что и здесь опыт последнего десятилетия многому научил наших сограждан. Если в 1994 г. в роли «локомотива» реформ для них выступал прежде всего нарождающийся класс предпринимателей - так считали 34,0% россиян, - то к настоящему времени предприниматели несколько потеряли свою значимость в глазах общественного мнения. В качестве основной силы движения России по пути прогресса к концу 2001 г. их воспринимало уже 27,0% населения. На первый же план вышли молодежь (41,3%) и интеллигенция (34,3%). Таким образом, главный двигатель реформ нашим согражданам видится в соединении энергии молодости с интеллектуальным потенциалом нации. Это важный симптом начала преодоления отчуждения, которое существовало в первые годы реформ между различными социальными группами российского общества, а также межпоколенческих противоречий, которые ранее были весьма заметны в идеологической сфере общественной жизни. Вместе с тем, это и важный признак развития общественного самосознания, тот самый случай в историческом процессе, когда социальный опыт, приобретаемый народом в процессе реформ, многому учит сам народ.

 

 

Примечание.

 

1. Данные за 1990 г. были получены в результате международного исследования морали, описанного в книге: Рукавишников В., Халман Л., Эстер П. Политические культуры и социальные изменения. Международные сравнения. М., 1998. Данные колонки «2000-2001» были получены в рамках исследований РНИСиНП (2000 г.) и ИКСИ РАН (2001 г.).

2. Критериями отнесения к статусным группам стали, исходя из 10-балльной шкалы (см. раздел 4):1) повышение статуса за последнее десятилетие на 4 и более позиций, 2) повышение статуса на 1-3 позиции, 3) сохранение прежнего уровня, 4) понижение на 1-3 позиции, 5) понижение на 4 и более позиции.

Возврат на предыдущую просмотренную страницу социологических описаний.